Беспокойная ночь на Столпной горе

Барский пошел по бездорожью через горы к монастырю Махерас, но заблудился и вынужден был провести беспокойную ночь на Столпной горе. На его счастье, рядом были дровосеки, у которых была вода, оливки, хлеб и огниво. На Кипре нет серьезных хищников, но вот змеи здесь очень ядовиты, и их он опасался, поэтому было крайне желательно найти людей и огонь. В сумерках он увидел двоих мужчин и рискнул к ним подойти, хотя и не знал, что будет, если они окажутся турками. Может быть, и ничего, а может быть – проблемы. Но двое оказались христианами и ночь прошла безопасно, хотя и беспокойно. Пропотевшая за день одежда холодила спину, а если повернуться к огню, становилось очень жарко. Снизу кусались муравьи.

Проворочавшись до утра, как барашек на вертеле, Василий решил сориентироваться и для этого полез на ближайшую гору, которая называется Столпная.

Забравшись на гору, путешественник обозрел окрестности и попытался нарисовать панораму Кипра, который был виден оттуда как на ладони.

Дунул ветер и унес хартию, поэтому панорамы неполучилось. А Барский, сориентировавшись, устремился через кусты и валуны к монастырю Махерас – беспутно и многотрудно, но на этот раз не промахнулся.

P. S. Как видно на карте внизу, дороги здесь нет, надо делать очень большой крюк. Но у Барского не было времени, и он ломился напрямую. Так, как гугл точно не умеет.

От пророка Илии к оному Богородичному монастиру суть два часа хождения; аз же, погубывши пут и не могущи ни от кого известитися, вес день той блудях, восходящи зело жестоким и прискорбним путем, мнящи, яко к монастиру иду, и поползахся множицею по камени и падах, и утрудихся дозела, изнемагающи от пота, и скорбях не мало, яко не ведяхь, камо гряду и где обретаюся.

Вечеру же бывшу, доспех на висоту гори зело високой, яже по Трооде третая славится висотою, о ней же последи. Доспех же не на самий верх её висоти, но мало нижае, на воскрилие, и обретши малу равнину и леса довольно, помишляхь тамо мало сокритися и препочити. Бояхся же не от зверя, но от гада, ибо зверие великии в Кипре не обретаются, иже би могли снедати или поражати человеков, гади же сут многи и разни, найпаче же смертоносная и зело ядовитая ехидна, именуемая κουφή (1), си есть глухая, яже, глаголют, в инихь страннахь не обретается, точию в Кипре, и многих умерщвляет своим ядом, человеков же и зверовь.

В таковом убо мне стужении и сумнении бившу, и хлеба и води при себе не имущу, и от мокрости пота хлад чути начинающу, внезапу мало нижае, Богородичною помощию, узрех издалече два человека белящася, обичай бо там ест простим и работним людем от платна белии одежди носити, и недоумеях, еда камение бяху или человецы, быст бо тогда уже вечер темен и не могохь рассудити, бояхся же паки возгласити к ним, да не како случатся некий от неверних и злотворних Турков и сотворят мне некую пакост, аще бо и известен бихь от многих, яко разбойницы в Кипре не обретаются, но бояхся от махометановь, ибо зело христоненавистны суще, многи пакости християном творят. Желах же паки обрести коего человека, утешения ради скорби и ради совета пути.

Обаче, положивши надежду на Бога и на Его пречистую Матер, восгласих ко ним гласом велиимь, якоже обичай ест в пустинях, и отвещаша мне такожде гласом великим и зваша мя к себе. Аз же, положши на себе крестное знамение и упование на Богоматер, пойдохь к нимь, и пришедши обретох два мужа християнска, древосечца, обнощевавша тамо, ради рукоделия их и потреби, иже, известившися о заблуждении моем, соболезноваша ми зело и рекоша, яко не далече от монастиря обретаюся, и обещания мне показати пут утро. Возрадовашася же зело о пришествеи моем, аз же паче о обретении их. Имеяху же при себе от хлеба маслин и води, и дадоша мне ясти же и пити доволно, Господи их спаси. Еще же и огн велик возжегоша, ради зноя, иже обиче быти верху великих гор, и ради осушения потних ми одежд. Каковий же сон, с бдением смешен, препроводихь нощи тоя, неприлично умолчати, мне бо бяше тяжестен и прискорбен, слышателю же может бити легок и смешен.

Чрез всю бо нощ повращахся, аки овца на рожни, не могущи терпети от единой странни горячести огня, и от другой зноя горного, его же от мокрости одежд и охлаждения пота терпех, и аще мало начах усипати, но абие возбенув, паки востаях или от горячести и приближения к огню, или от зноя, и повращахся на ину странну и не могох уснути, ради мягкости постели, лежах бо на хребте общей матери, си ест земле святой, естественними упещренною камени, и мнехся на драгоценном опочивати одре, и сего ради от радости великой не могох спати, но повращахся семо и овамо; аще же и начинах усипати мало, но паки возбуждахся или от повевания ветра и хлада, или от кусания мравий, или от боязни гадов, или благоуханного кадила, исходящего от главен огненних, и повращахся паки на инну странну и покривахь руками нос и уста. Мняжеся же быти тогда и нощ болшая, паче иних, и сице повращающися семо и овамо, пребых в всенощном бдении даже до утра, еже ускорих совершити прежде праздника, аще и по неволи.

Утру же бывшу известихся о пути от предреченних двох христиан, и видехь, яко бых близ верха оной височайшой гори, взийдох на самий верх и оттуду видехь окрест едва не вес Кипр, аки на длани, и начахь тамо изоборажати сокращенно на единой хартии вес Кипр, с горами, гради, веси, монастирями и церквами, но нечаянно возвея ветр шумен и растерза мне хартию, и сотвори мне дело праздно и несовершенно. Аз же видевши оттуду знамение монастиря, онийдох с гори, кроме всякого медления, на нижайший гори, и оттуду шествовахь беспутно и многотрудно даже до монастира.

Известно же буди, яко гора оная в четвертом числе между високими почитается от Кипрожителей. Пят бо гор суть в Кипре знаменитих и височайших: первая, найвишшая и матер всем, Троодос, вторая над монастирем Араку, третая сия, о ней-же повест, именуемая Гречески όρος του κιωνιού, си ест гора столпная (2). Верху гори некий части столпов мраморних обретаются, валяющийся по земли, о нихъже баснословят общий народ таяжде, яже и о камени, верху гори Троода лежащего. Се же явна ест лож, понеже всяк уразумети может, яко тамо древле бяше некий храм, якоже и верху гори Сенайской (3), нине-же тол раззоренно и пусто место обретается, яко ниже основания не познаваются и ничтоже ино не обретается, точию онии части мраморнии. Четвертая Ахендруса, о ней же предписах, идущи к Телабаису. Пятая нарицаетея Σταυροβούνι, си ест гора крестная, понеже имать на верее монастир лепотен Честного Креста, о чесом доволно писахь в втором к Кипру пришествии, егда первее повратихся от Иерусалима.

Но возвращаюся к повести путшествея. Низшедши убо аз даже до полу гори предреченной, при ней же нощевах, обретох монастир, познах бо с висоти, от расположения гор, где стоит, ибо и иный раз тамо прийдох, но от иного пути.

Странствования Василья Григоровича-Барского по святым местам Востока с 1723 по 1747. Часть 2. СПб., 1886. С. 310-314

Место на карте

Координаты: 34.920200 33.192200 − гора Киония

Комментарий

(1) скорее всего, имеется в виду гюрза, она же левантская гадюка. На Кипре встречается подвид Macrovipera lebetina lebetina. Ее укус смертелен для человека, если срочно не принять меры. На Кипре словом κουφή – глухая – называют змей, потому что считаются, что змеи не слышат.
(2) Имеется в виду вершина горы Киона (Κιόνια) в 2,5 км от монастыря Махерас.
(3) имеется в виду Синайская гора. Почему он ее пишет через Е – не знаю. По-гречески она пишется Σινάι

Литература

Зыкова Н.В. Паломничество на Кипр православный (по стопам Василия Григоровича-Барского). Ларнака, издательство Русского православного образовательного центра, 2013. С. 149-150.

© Юлия Бузыкина